Зерна отольются в пули - Страница 49

Однако быстро выяснилось, кожа не прощает ошибок, и работать с ней нужно вдумчиво, не забывая про клей и легкий молоток для «проколачивания» сгибов будущих швов. И все равно, окончательный результат оказался весьма далек от изящного минимализма серийного производства. Чтоб хоть как-то скрасить посредственный внешний вид, пришил на задник броский «лейбак», тряпичный прямоугольник, на котором по трафарету, вырезанному с использованием ноутбучного шрифта «PilGi», рельефно «протампонировал» силиконовым герметиком слово ChoBoots и значок копирайта. В СССР к «фирме» особый пиетет, летом покупал в комиссионке итальянские солнцезащитные очки, так кучкующаяся около выхода «модная» молодежь у висков крутила, когда я первым делом отковырял от стекла зелено-красно-белую этикетку, и с безразличным видом выкинул ее в урну вместе с остальной упаковкой.

Работа над подошвой была намного проще, и шла параллельно, благо, технология склейки и материалы не сильно отличались от сноубордовских. Собственно, хитростей никаких – сравнительно толстый слой жесткой «микропоры» вклеивался между листами резины. Даже не поленился – заказал для любимой жены специальную форму для отливки ходовой поверхности, с развитым рисунком против скольжения, как это принято в будущем.

…Результат работы вышел не слишком изящным. У меня были подозрения, что Катя забракует угги моего производства, и дело к тому шло, но все изменила пробная прогулка, на которую я уговорил жену. Через полчаса от ее скептицизма не осталось и следа, мягкие, легкие, и при этом поразительно теплые сапоги получили признание. Практичность и удобство без особого труда победили дизайн, не до изысков в СССР 60-х.

Презентация ChoBoots в коллективе НИИ «Интел» пошла по похожему сценарию. Сперва косые взгляды на «буржуйскую новинку», чуток притворные комплименты и просьбы померять… Скоро стандартные вопросы «где достала» посыпались на Катю градом. Она запиралась недолго, ответ «сшил муж» немало шокировал сотрудников, и вознес мой авторитет на прежде недосягаемую высоту. Уж очень любят в Советском Союзе тех, кто может что-то сделать руками, видать сказывается крестьянское прошлое и тяга к утопии натурального хозяйства. Но потенциальных желающих отбило сразу – у руководителя никак не купишь обновку, даже тут понимают, то что сделано для жены – ни в коем разе не будет повторено за деньги. Постепенно все затихло, накатывающий новогодний праздник представлялся окружающим куда более важным вопросом.

Однако я рано расслабился. Не прошло и недели, как «обувное дело» закрутилось с новой силой. Началось оно вполне тривиально, со звонка секретарши:

— Да! — я привычно подкинул к уху затертую трубку ближайшего бездискового телефона.

— К вам товарищ Галустян, — объявила хранительница директорских дверей.

— А как он сюда попал? — насторожился я.

Такой сотрудник в НИИ не числился, похожих пропусков я не подписывал, с проходной не звонили. Разумеется, наша охрана устроена на первый взгляд очень мягко, но не настолько, чтоб ее мог миновать первый встречный.

— Да к жене он приходил, — рассеяла мои подозрения секретарша. — Она в бухгалтерии работает.

— А-а-а! — протянул я. Действительно, еще удивлялся, откуда у высокой, фигуристой блондинки такая необычная фамилия. — Ну пусть тогда заходит, коли пришел.

Через несколько секунд через дверь буквально просочился, другого слова не подобрать, широко улыбающийся господин лет сорока. Небольшого роста, чуть полноватый, черноволосый и черноусый, он вполне укладывался в стереотип человека с Кавказа. Более того, я не успел оглянуться, как на столе невообразимым образом материализовалась бутылка темного стекла, судя по всему – неплохого коньяка.

— Ариус Ваграмович, — гость протянул мне руку. — Можно просто Арис, — добавил он, твердо отвечая на пожатие.

— Присаживайтесь, — я постарался растянуть губы в самой широкой ответной улыбке из возможных, и указал на стул.

Едва повисшую паузу прервала секретарша, она без всякой просьбы влетела в кабинет наперевес с дежурным подносом, извиняюще похлопала ресницами расставляя чашки, и быстро убежала обратно за дверь. Тут явно не обошлось без коробки приличных конфет, пластинкой шоколада такого результата не достичь.

— Вы знаете, — наконец начал рассказ Ариус Ваграмович, — после войны я работал на обувной фабрике в Нор-Баязете, это недалеко от Еревана, на реке Гаварагет. Мы там шили женские сапожки, такие красивые, девушкам очень нравились, да.

В голосе гостя неожиданно прорезался заметный акцент, и он, возможно почувствовав это, изящно, двумя пальцами прихватил кружку за ручку и сделал длинный глоток. Таких оригинальных вступлений мне еще слышать не приходилось, поэтому я с интересом ждал продолжения. Оно не задержалось:

— Потом я приключений захотел, мир посмотреть, да, — товарищ Галустян эмоционально нарисовал свободной рукой сложную воздушную фигуру. — Поехал на север, сначала шоферил на зилке, дальше на буровой пятнадцать лет, до мастера дошел. Платили хорошо, да. Но спину сорвал, пришлось обратно ехать домой. А в Москве пересадку делал, Анну встретил, да и остался с ней.

Ариус Ваграмович сделал еще один глоток, я поддержал, неспешно потыкал ложкой плавающую в чае щедрую пластинку лимона. Тем временем гость дошел до сути:

— Так вот, пока жил на севере, все время в унтах да пимах ходил. Очень удобно, да. Теплые, легкие, и девушки для себя их так красиво расшивают, загляденье. Мечта у меня, хотел обувь из меха шить, да такую, чтоб можно было не только на севере, но и в Москве, и в Ереване в ней ходить. Тут, в М-Граде, устроился на местную обувную фабрику технологом, платят вроде ничего, да только ничего начальники и слышать не хотят про сапожки! Лепят из свинячей кожи эти, как их, штангетки, ботинки для тяжелоатлетов, как поставили до войны немецкие лекала, так и не меняют ничего! А тут жена рассказала про сапожки, которые вы жене пошили, и хорошо так, да!