Зерна отольются в пули - Страница 6

— Слышал, что у тебя хорошая поддержка есть в самых верхах. — На секунду прервался, как бы давая мне шанс опровергнуть догадку, не заметив возражений продолжил: — Не подумай чего, у нас в Новосибирске тоже все хорошо последнее время…

Тут он рассказал о своем НПО «Факел», первом в СССР по-настоящему хозрасчетном предприятии по монтажу и наладке ЭВМ. Примечательно в нем было много. Во-первых, предприятие начисто не имело прав юридического лица, с том числе счета в банке. Поэтому финансовые операции велись через райком комсомола. Во-вторых, не было утвержденного фонда заработной платы, что, как я уже прекрасно понимал, для СССР явный нонсенс. Вернее сказать, все проще – нет фонда, нет наличных денег. И это далеко не формальность, пирамида согласований напрямую упирается в Министерство финансов и Госкомитет по труду и заработной плате. Однако, сидящий перед моими глазами Александр Казанцев сумел совершить поистине фантастический прорыв. Он уговорил председателя Новосибирского отделения отраслевого Электронбанка выдавать наличные напрямую в райком комсомола.

Как обоснование, Саша наизусть продекламировал выдержку из устава ВЛКСМ «…Комсомол может для поддержания своей уставной деятельности создавать новые хозяйственные подразделения, деятельность которых неподконтрольна обычным советским финансово-хозяйственным органам, а только специальным внутренним контрольно-ревизионным органам партии и комсомола, и при этом свободна от уплаты налогов». И хитро улыбнулся.

Было понятно, без разрешения с самого-самого верха такого чуда произойти не могло. Пусть комсомол на бумаге имел кучу прав и возможностей, и финансировался как независимая структура из прибыли множества собственных предприятий типа бюро туризма «Спутник». Пусть ходят слухи, что через комсомольские организации идет продажа оружия со складов минобороны и по всему миру, а на его бюджет можно отстроить несколько городов. Коммунисты в СССР пока крепко держат в своих руках власть и деньги. Поэтому первый же мой вопрос был прост:

— Зачем это затеяно в ЦК КПСС?

— Все решается в ВЛКСМ! — Саша аж закашлялся, но быстро добавил: — Конечно, партийная организация тоже в курсе…

— Не верю! — отреагировал я голосом Станиславского. — Хотя если это секрет…

— А! Да какое там, все знают, — легко пошел навстречу директор «Факела». — Володя Можин, первый секретарь Советского РК КПСС поручился партбилетом, что мы ничего криминального не сотворим.

— И все? — я скептически посмотрел на собеседника. — Давай уж прямо, кто там первый секретарь ЦК ВЛКСМ? Товарищ Павлов? Он вас вытягивает?

Иначе я просто никак не могу придумать, почему Председатель КГБ и бывший первый секретарь ЦК ВЛКСМ, Владимир Ефимович Семичастный, знает о существовании некого Саши Казанцева из города Новосибирска.

— Есть такое дело… — Саша выразительно посмотрел на меня, и одним глотком допил последние остатки «Наполеона» из своего стакана. — Они там наверху думали об эксперименте в рамках хозрасчетной реформы. А тут мы подвернулись с инициативой.

— Чем дальше в лес тем толще партизаны, — я вспомнил подходящую случаю шутку. — Но при таком высоком покровительстве, зачем тебе нужен некий Петр Воронов?

— Эх! — собеседник поискал глазами на столе чего бы еще выпить, и выразительно посмотрел на Анатолия. — Может быть еще чего-нибудь найдем?

— Ладно, — усмехнулся Толик. — Разговаривайте, я спать пойду.

Дождавшись, пока капитан КГБ скроется за дверьми комнаты, Александр Казанцев откинулся в кресле, и начал с интересом, как будто заново, разглядывать меня. Пауза затянулась, но я не стал ее рвать – сейчас он «продает», вот пусть сам и скажет «цену».

— Знаешь, в Новосибирске у нас на самом деле хорошо пошло. — Наконец продолжил разговор директор «Факела». — Мы заключили хоздоговор с ВЦ Академии Наук, получаем оплату, рассчитываемся со студентами и инженерами, которые работали сверхурочно. Остается очень много, райком столько денег никогда у себя не видел.

— И как тратите? — у меня начали появляться какие-то странные подозрения, но сформулировать их пока не получалось.

— Ребята хотели бассейн построить. Хотя бы двадцатипятиметровый, но у нас и такого нет в районе, но на него фонды согласовать не удалось. Конечно, есть много мест, в которых можно повысить роль комсомола. Куча всего, секции, клубы, школы. Но… — Саша замялся. — Масштаба не хватает.

Вот только прозвучало это как-то искусственно, без уже привычного мне советского энтузиазма. И вообще, не производил Саша своими застольными разговорами впечатления бессребреника, скорее наоборот. И я катнул пробный шар:

— Большие зарплаты получаются?

— Очень приличные! — подтвердил Саша – Но недовольных много, грозят все ограничить ста рублями. И финансовые проверки ходят постоянно, раз в квартал. За любую ошибку спрашивают!

— Тут не развернешься особо… — посетовал я. — Что ни придумай, вылезет и ударит где не ждешь.

— В точку! — явно обрадовался коммерсант-комсомолец.

Вот тебе и на! В кои-то веки, попалась родственная душа, настоящий советский предприниматель, можно сказать системный интегратор! Да еще с мощными идеями и связями! Так можно свернуть горы, сделать из хозрасчетного предприятия новосибирцев первый в СССР «очаг» нормального капитализма, а там глядишь, пойдет идея гулять по стране!

Уже хотел нетерпеливо протянуть руку Саше, чтоб заранее скрепить будущий союз, и тут наконец вспомнил, что именно мне рассказывал отец про времена, когда бизнес назывался комсомолом. Делал он это зло, художественно, и часто срываясь на мат. Особенно упирал на обналичку, объясняя что «тогда» — это совсем не «сейчас». Только теперь, спустя год директорствования, до меня внезапно докатился идейный посыл мудрого родителя, который я по молодости пропускал мимо ушей. Сделать нал из безнала, которого на счетах НИИ было как говна за баней, было попросту невозможно. Нет, про какие-то тонкости снабженец мне рассказывал, но все они, как нетрудно догадаться, напрямую вели под статьи с длительными сроками заключения.